"Смысл колхозных центров был в том, чтобы куда-нибудь разместить руководство колхоза. Им нужны были места для работы и помещения для общих собраний", - говорит докторант Эстонской академии художеств и советник Департамента охраны памятников старины Лаура Ингерпуу. Позже они стали выполнять и функции домов культуры: там проводились театральные представления и сеансы кино, в некоторых случаях в них могла разместиться столовая или сберкасса. Поэтому в Эстонии их стали называть "контор- клубами".  После распада колхозов судьба этих зданий сложилась по-разному: одни оказались во владении местного самоуправления, другие попали в руки частных собственников. В своей новой статье Ингерпуу описывает положение бывших колхозных центров в Эстонии, Латвии и Литве и рассуждает, как на их сохранение влияет опустение сельских районов.

От типового проекта до вычурной демонстрации успешности

"В 1950-х годах руководства колхозов могли разместиться по сути где угодно, например, в старом хуторском доме или мызе", – рассказывает Лаура Ингерпуу. В послевоенное десятилетие в странах Балтики появились и первые приспособленные специально для этого здания. В плане архитектуры это были скромные дома с двускатной крышей, как например, здание совхозного центра в Ныо.

Чем богаче становились колхозы и чем больше расширялось их хозяйство, тем больше места требовалось для их растущего руководства. Так, начало набирать обороты строительство зданий, где под одной крышей размещались как сельская администрация, так и местный дом культуры. По словам докторанта, это было место, где местные жители могли проводить свое свободное время: смотреть спектакли или кино, участвовать в спортивных и танцевальных мероприятиях.

Поскольку строительные материалы было трудно достать, колхозные центры были спроектированы максимально большими, чтобы при необходимости выполнять различные функции. В некоторых таких помещениях располагались даже сберегательные кассы, парикмахерские и столовые.

"В Латвии в колхозных центрах устанавливали даже что-то вроде алтаря, либо в отдельном помещении, либо в углу главного зала, – говорит Ингерпуу. – Церковные венчания в то время были запрещены, и люди могли заключить брак в здании колхозного центра".

По мнению Ингерпуу, в архитектуре колхозных центров Эстонии, Латвии и Литвы есть свои особенности. В Литве это как правило скромные советские "коробки", состоящие из четырех стен и плоской крыши. В Эстонии здания колхозных центров должны были показать успешность колхоза, для чего приглашались лучшие архитекторы. В Латвии прослеживается похожая направленность – здания должны были привлекать внимание и выделяться, правда, эта тенденция пришла в латвийские колхозы позже. Если в Эстонии архитектура колхозных центров скорее модернистская, то в Латвии уже постмодернистская.

"Это скатные крыши, колонны и немного смешная, в современном понимании, архитектура", - описывает такие центры Ингерпуу. Не все масштабные проекты колхозных центров успели воплотиться в жизнь до роспуска колхозов, поэтому, по словам Ингерпуу, в Латвии можно встретить недостроенные огромные здания прямо посреди поля.

Самый любопытный, по мнению докторанта, пример можно найти в латвийском селе Кални на границе с Литвой, где председатель колхоза, по всей видимости, обладал хорошей деловой хваткой. "Он смог собрать в Риге столько денег для своего колхоза, что расцвел весь регион", — говорит Ингерпуу. По словам докторанта, мощный колхозный центр отражает это процветание: стены здания были покрыты анодированным алюминием, перед входом построена мощеная круговая дорожка, а внутри здания располагалась дискотека и вращающийся зал.

Замкнутый круг нового времени

Судьба бывших центров колхозов и совхозов в странах Балтии сложилась по-разному. 

"В мою выборку вошли как совсем развалины, так и использующиеся строения в очень хорошем состоянии", – утверждает Ингерпуу. В худшем случае бывшие центры стоят посреди леса пустующие и разрушенные.

Во всех трех странах дальнейшая жизнь "контор-клубов" зависит от того, кто стал их владельцем. "Если здание принадлежит местному самоуправлению, с гораздо большей вероятностью оно сохранилось и как-то используется", – говорит Ингерпуу. Например, в этом здании может работать волостная управа, размещаться отделение полиции или библиотека, либо здание может снова стать домом культуры. Если же здание центра попало в частные руки, зачастую ему не находят применения.

"Проблема именно в местоположении. В местности, где население сокращается и стареет, в небольшом поселении просто нечего делать с такими массивными зданиями", — отмечает Ингерпуу. Так случилось, например, с колхозным центром Тсоору, где здание переходило из рук в руки и в итоге пришло в окончательное запустение.

"Колхозный центр в Тсоору был в свое время роскошным зданием, которое специально показывали студентам-архитекторам – совершенно неожиданная жемчужина где-то далеко-далеко в Вырумаа". – рассказывает докторант. Первый владелец этого здания в девяностых хотел сделать из него дом престарелых, однако потерпел неудачу и продал здание неизвестной британской коммуникационной компании. Теперь центр стоит без дела и разрушается.

По словам Ингерпуу, переход от колхозной системы к свободной рыночной экономике прошел довольно спокойно в Литве, но резко в Эстонии и Латвии. "Бывшим колхозникам больше не нужно было работать в деревне. Они уезжали в города в поисках работы, просто становились безработными или переходили на подработки", — говорит докторант. Несмотря на то, что кризис сельской жизни 1990-х гг. минул, постепенный упадок сельских территорий и малых населенных пунктов и превращение их в периферию, продолжился. По словам Ингерпуу, это оказало значительное влияние на сохранение центральных зданий колхозов.

Вместе с сокращением количества населения многие жители потеряли работу. Стали закрываться общественные места: почтовые и банковские отделения, школы и детские сады. По этой причине многие здания перестали использоваться. 

"Пустующие постройки делают местность некрасивой и унылой, что снижает желание жителей вносить свой вклад в развитие родного края и подталкивает к отъезду более предприимчивых людей", — поясняет докторант.

В то же время период коронавируса показал, что со временем в сельские районы может вернуться жизнь. "Если здания давно заброшены, считается, что они уже в таком плохом состоянии, что нет другого варианта, кроме как снести их", — говорит Ингерпуу. По его словам, это замкнутый порочный круг, где не использующиеся здания разваливаются, но добиться их нового применения очень сложно.

От колхозных центров до офисов с Wi-Fi?

Хотя волшебной палочки для спасения архитектурного наследия сельской местности, по мнению Лауры Ингерпуу, нет, существуют определенные обстоятельства, которые могут этому поспособствовать. Во-первых, нужно учесть местоположение: чем дальше от центров притяжения находится здание, тем сложнее его восстанавливать. Проще всего вернуть к жизни сооружения, расположенные близко к городу.

Во-вторых, имеет значение, кто является собственником здания. Как правило, находящиеся в частной собственности бывшие колхозные центры стоят без дела, но есть и хорошие примеры, как например, бывший главный корпус опытной станции на птицефабрике в Куртне, который успешно используется владельцами помещения.

Самым главным фактором, влияющим на сохранение бывших колхозных центров, по мнению Ингерпуу, является сильная и сплоченная местная община. В поселении с сильными корнями, которое сохранилось и хорошо функционировало в разные эпохи, люди, вероятно, будут заинтересованы в сохранении зданий. Линда Ингерпуу приводит Тсоору как пример колхоза, в устройстве которого не принимало участие местное население, поэтому его центральное здание не вызывает в жителях чувство общности.  

Хотя отношение к советскому наследию еще предстоит, по мнению Ингерпуу, обсуждать в обществе, здания того времени могут быть дороги людям, которые в них работали или проводили свободное время. "Если колхозный центр с самого начала формировал идентичность поселения, то чувство связи с этим домом у многих могло сохраниться", — рассуждает Ингерпуу.

Например, когда волостная управа Сааремаа выступила против взятия центра совхоза Люманда под охрану как памятник старины, утверждая, что дом слишком большой и бесполезный, и его следует снести, местное население вдруг активизировалось и потребовало оставить здание. Для местных жителей бывший совхозный центр был важной частью их идентичности. "В результате здание привели в порядок и даже запланировали его расширение", — говорит Ингерпуу.

Время эпидемии коронавируса, когда люди повсеместно переезжают за город или работают удаленно, Ингерпуу видит как новую возможность для бывших "контор-клубов". "Почему бы не использовать те же самые здания как многофункциональные центры, где можно, например, использовать бесплатный Wi-Fi или арендовать офисное помещение?" – предлагает докторант.

Во-вторых, как отмечает Ингерпуу, старые здания можно использовать как центры для молодежи. В качестве примера она приводит здание бывшего советского кинотеатра в Пяэскюла в Таллинне, который превратился в скейтпарк.

Наконец, здания "контор-клубов" находятся, как правило, в центре поселения, и их использование, по мнению Ингерпуу, может оживить все поселение. 

"Не стоит забывать, что эти здания проектировали эстонские архитекторы, и некоторые из этих сооружений являются их главными произведениями. Это придает таким постройкам огромную ценность. Все же это часть культурного наследия Эстонии", – говорит докторант.

Лаура Ингерпуу пишет о своей докторской диссертации в статье "Threats and opportunities to Baltic socialist architecture in rural decline: the case of collective farm centers", которая вышла в журнале Journal of Baltic Studies.