Мировые потрясения делают границы Эстонии заметнее

Эстонский народ появился на карте мира раньше, чем Эстония, а нынешние границы были установлены в основном во время Первой мировой войны. Но именно в последнее десятилетие наше государство стала узнаваемее, а страны Балтии и Польша стали выделяться в Европе как противники России и сторонники Украины, рассказывает преподаватель ТУ.
"Границы в Балтийском регионе сильно изменились с течением времени", – говорит Кэтрин Хелен Гибсон, преподаватель восточноевропейских и евразийских исследований в Тартуском университете. Например, во времена эстонского народного движения территория была разделена на Эстляндскую и Лифляндскую губернии. Эстонско-латвийская граница приобрела более-менее современный вид в 1917 году, после Февральской революции. "То есть при разграничении Эстонии и Латвии не было необходимости начинать все с нуля", – отмечает Гибсон.
По мнению лектора, время появления нашей страны на карте зависит от того, что понимать под Эстонией: эстонский народ обозначили там раньше, чем территорию. "В традиции этнографического картографирования эстонцы появились на картах с середины XIX века", – говорит она. Однако территориальное деление Эстонии не всегда было чем-то само собой разумеющемся: 150 лет назад четко выделялись языковые регионы северной и южной части страны.
Эстонцев описывали этнографы Императорского Русского географического общества, которые, по мнению Гибсона, действовали в интересах оправдания империалистических амбиций России. "То же самое делали и местные балтийские немцы, составлявшие карты своих ближайших окрестностей. Их интерес был частью более широкого движения, в рамках которого создавали грамматики различных языков, писали книги на народных наречиях и проводили этнографические исследования", – рассказывает она. Сами эстонцы начали составлять карты только в конце XIX века.
Город Валга был разделен на части британским полковником
В отличие, например, от Беларуси, которая окружена сушей, Эстонию, по словам Кэтрин Хелен Гибсон, легче разграничить: северная и западная границы проходят по морю. В некоторой степени восточный рубеж образует Чудское озеро. "Поэтому пограничные споры велись, в первую очередь, из-за территории за Нарвой, где живут балтийские финны. Во-вторых, из-за района Сетомаа, а в-третьих с латышами из-за южной границы", – перечисляет лектор.
Во время становления независимости Эстонии и Латвии в 1917 году границу лишь незначительно подкорректировали — она была передвинута на несколько сотен метров.
"В контексте своего времени эти изменения были, конечно, очень важны. С пограничной комиссией советовались, а люди посылали прошения, потому что чувствовали, что находятся не на той стороне", – говорит Гибсон. В частности, местные жители были обеспокоены тем, что не смогут больше продавать свои товары на рынке в Валга/Валка.
По словам преподавателя, граница была проведена в первую очередь на основе национального самоопределения. "Это был идеал, о котором говорил президент США Вудро Вильсон на Парижской мирной конференции, но реализовать его на практике было непросто", – отмечает Гибсон. Во многих случаях хутор мог принадлежать эстонцу, но быть арендованным латышом. В таких случаях аргумент экономической близости к рынку мог возобладать".

Таким образом, основной спор между Эстонией и Латвией возник из-за города Валга/Валка: помимо рынка, это был железнодорожный узел и региональный центр. Решение о разделе города между двумя странами было принято в 1920 году председателем пограничной комиссии, британским полковником Стивеном Джорджем Таллентсом. "Ему пришлось вмешаться в спор в качестве арбитра, потому что эстонцы и латыши не могли договориться. Окончательная граница была известна как линия Таллентса", – рассказывает лектор.
Эстония и эстонский премьер-министр узнаваемы
Если в советское время Эстония присутствовала на карте мира, но как союзная республика, то после восстановления независимости страна стала заметнее на карте, говорит Кэтрин Хелен Гибсон. "Многие исследователи обращали внимание эти перемены: например, Маарья Мялксоо в 2022 году написала довольно влиятельную статью, в которой указала на сдвиг в концептуальной географии Европы, – говорит лектор.
Страны Балтии и Польша, особенно после начала полномасштабной войны в Украине, стали экспертами по России, к которым прислушиваются. Они бросались в глаза тем, что очень сильно помогали Украине оружием и выражали ей солидарность. В частности, Эстония, по словам Гибсон, стала более заметной в ЕС и НАТО.
"Этот сдвиг, конечно, произошел не сразу после начала полномасштабной войны. Это более длительный процесс, когда Восточная Европа пытается изменить свой имидж и избавиться от образа периферийной и реакционной Новой Европы", – продолжает лектор. По ее словам, трудно делать широкие обобщения, однако Гибсон заметила, что в ее родной Великобритании страны Балтии стали более заметны. "Конечно, теперь больше людей знают, кто такая Кая Каллас. В прошлом имя премьер-министра Эстонии не было узнаваемо", – отмечает она.
В Западной Европе, по ее словам, большая часть истории, преподаваемой в школах и в значительной степени в университетах, посвящена именно Западной Европе. По словам Гибсон, о территории к востоку от Германии почти не говорят, за исключением нескольких специальных курсов в университетах. "Восточная Европа не была частью основного нарратива европейской истории", – утверждает она.
История Восточной Европы, по словам Гибсон, рассматривалась в основном через призму российской истории: "Люди говорили о Российской империи и Советском Союзе, но имели в виду только Россию. Как будто опыт стран Балтии, Польши или Украины был забыт".
К Эстонии не привязан образ младшего брата
Говоря о войне в Украине, Гибсон подчеркивает, что территориальное развитие Эстонии сильно отличается от украинского. "Разница заключается в том, что в XIX веке прибалтийские губернии в составе Российской империи уже были в определенной степени автономными. Они не подвергались такой же политике ассимиляции, как другие части", – отмечает Кэтрин Хелен Гибсон. Во времена империи подобным особым статусом обладали Великие княжества Польское и Финляндское, национальная идентичность и границы которых сегодня не вызывают особых споров.
В отличие от них, Украина и Беларусь были частью внутренних территорий Российской империи. "С административной, а также с этнической и языковой точки зрения они рассматривались как часть большой российской семьи, как будто бы меньшими братьями: малороссами и белорусами. Это была очень сильная идеология", – рассказывает Гибсон. В отличие от эстонцев, украинцы не могли сказать, что они какие-то другие славяне. "Этот образ младших братьев прослеживается и в империалистических взглядах Владимира Путина", – отмечает лектор.
Редактор: Софья Люттер
Источник: Novaator