Специфическое расстройство речи – или расстройство речевого развития (англ. DLD – developmental language disorder) – это нарушение, которое имеет под собой, в том числе, генетические основания. "Мозг развивается несколько по-другому, и в итоге ребенок не может овладеть языками так, как это происходит обычно", – говорит Лийс Тxемас, логопед, младший научный сотрудник Институт психологии, докторант Института эстонского и финно-угорского языкознания Тартуского университета и член исследовательской группы "Внимание, мозг и когниция".

По ее словам, у такого ребенка могут быть проблемы в восприятии – например, он не различает определенные звуки, а также сложности с пониманием, когда он не может понять смысл слов, предложений или текстов. Это выражается и в воспроизведении речи – например, ребенок делает много ошибок в произношении, не может вспомнить слова или построить грамматически правильные предложения. Способность что-то рассказать тоже очень ограниченная. Часто у таких детей может наблюдаться дислексия.

"При этом их интеллект может быть в пределах нормы, – добавляет Тxемас. – Это нарушение не вызвано какими-другими причинами – нет аутизма, расстройства внимания (синдрома дефицита внимания и гиперактивности – СДВГ, прим. ред.) или каких-то других неврологических особенностей".

И дети, и взрослые

В Эстонии это расстройство диагностируется, как правило, в возрасте 4–5 лет. Диагноз ставится на основании комплексного обследования в больнице, где ребенка смотрит психиатр, клинический психолог, клинический логопед и делается ночной мониторинг электрической активности мозга (электроэнцефалография или ЭЭГ).

"Как правило, то, что ребенок говорит значительно меньше сверстников, замечают раньше – уже в два года можно понять, что развитие не типичное. Но диагноз так рано не ставится", – отмечает логопед. По ее словам, это нарушение очень распространено: в разных частях мира до 8% детей имеют специфическое расстройство речи. 

"Оно встречается очень часто, но при этом о нем особо не говорят. Говорят об аутизме и СДВГ – это такие популярные темы, но детей с такими диагнозами на самом деле гораздо меньше, чем с DLD. Только сейчас в мире начали обращать на это большее внимание", – говорит Тxемас. Одна из причин, по которой эту тему освещают недостаточно, кроется в "примерном" поведении детей с DLD.

"В некоторой степени эти дети не так выделяются в поведенческом плане, – объясняет логопед. – В основном они тихо сидят, играют сами с собой, много не говорят, никому не мешают, не дерутся. В случае с аутизмом поведение может резко отличаться от поведения нейротипичных детей – это больше бросается людям в глаза. И с такими детьми сложнее справляться".

По словам Тxемас, специфического медицинского лечения для этого нарушения речи нет. Однако его проявления можно смягчить. "Есть научно-обоснованные методы терапии, без их применения это расстройство проявляется гораздо сильнее", – говорит она. При этом полностью преодолеть DLD невозможно: языковые способности все равно останутся несколько ниже нормы.

По словам докторанта, в молодом возрасте эти люди оказываются в группе риска по многим параметрам: у них чаще, чем у других, наблюдаются нарушения поведения, социальная изоляция, депрессия, тревожность и сложности в нахождении работы.

"Конечно, эти проблемы угрожают не всем людям с таким нарушением. Есть те, кто вырастают в высоко-функциональных членов общества. Просто в основном они нуждаются в поддержке на протяжении обучения в школе и в дальнейшей жизни. Ведь мы используем язык в очень многих сферах", – говорит докторант. 

Одна из ситуаций, в которой поддержка может понадобиться взрослому человеку – собеседование на работу. По словам Тxемас, в западных странах, Австралии и Канаде, например, есть логопеды, которые помогают взрослым с таким нарушением подготовиться к встрече с потенциальным работодателем. В Эстонии же подобных программ гораздо меньше.

 "У нас система поддержки таких людей еще недостаточно развита, – отмечает Тxемас. – Помощь могут получить дети дошкольного возраста, уже в школе логопедическая поддержка фактически сводится к нулю. Однако у нас есть некоторые специальные учебные заведения, например, Школа Хийэ, где организовано прекрасное обучение для таких детей". 

Как будто с акцентом

В предыдущих исследованиях ученые выяснили, что языковая обработка информации у детей с DLD происходит несколько иначе, чем у нейротипичных сверстников: мозг проявляет меньшую активность и реагирует на стимул медленее. Существуют доказательства того, что трудности в восприятии просодии в раннем возрасте предсказывают будущие нарушения в развитии языка. По словам Тxемас, в Эстонии проводили только поведенческие исследования: ребенка просили произнести слово и смотрели, что у него получается. В числе прочего, оценивали и воспроизведение долготы – сочетания длительности слогов с изменением тона, характерной для эстонского языка. 

"Судя по моей практике, некоторые дети с таким диагнозом говорят как будто с акцентом, – поясняет логопед. – Создается ощущение, будто это ребенок, выросший за границей, который так говорит по-эстонски. На самом деле часто проблема именно в неправильном произношении долготы".

Исследование Лийс Тxемас – первое, в котором изучается восприятие долготы у детей с нарушением развития речи на нейрофизиологическом уровне. "Возможно, они и произносят, и воспринимают неправильно, а может быть и такое, что воспринимают правильно, но не могут произнести", – говорит докторант. 

В своем исследовании она сравнивает восприятие долготы у нейротипичных детей и тех, у кого диагностировано нарушение развития речи. В выборку вошли 25 дошкольников (от четырех с половиной до шести с половиной лет) с диагнозом и 25 без. "У меня была договоренность с детской клиникой Тартуского университета, оттуда пришло довольно много участников. Также я сама искала таких детей в детских садах и направляла их на обследование. Всем участникам из экспериментальной группы поставлен точный диагноз", – пояснила Тxемас. 

Шапочка с электродами

Все испытуемые должны пройти несколько тестов и мониторинг биоэлектрической активности мозговых клеток с помощью ЭЭГ дважды с разницей в один год – это нужно для того, чтобы посмотреть на изменение признака с возрастом. Исследователь предполагает, что нейротипичные дети, становясь старше, четче воспринимают просодию языка. 

Участники выполняли стандартизированный тест, оценивающий разные аспекты развития языка детей пяти-шести лет, тест, измеряющий понимание речи (TTFC-2), и тест WPPSI-IV, определяющий уровень интеллекта.

Детям с нарушением речи кроме двух ЭЭГ в лаборатории делали также мониторинг во сне. "Раньше это замечали только врачи, но в последнее время появился ряд научных статей, описывающих более высокую распространенность эпилептиформной активности у детей с DLD по сравнению с детьми с типичным речевым развитием. Такая активность похожа на эпилептическую активность в мозге, но без потери сознания или контроля над телом. Однако эпилептиформные приступы мешают развитию мозга", – объясняет Тxемас.

C помощью лабораторного ЭЭГ изучается так называемая негативность рассогласования (MMN) – феномен, которым описывается способность мозга распознавать девиантный с акустической точки зрения стимул в ряду одинаковых. "Стандартная серия состоит из стимулов saada и keeda, в которых среди множества повторений одного и того же вдруг может появиться стимул с другой степенью долготы. Например, ребенок слышит: saada (2 долгота), saada (2 долгота), sada (1 долгота), saada (2 долгота) и так далее", – говорит докторант. Если мозг воспринимает стимул с другой степенью долготы как девиантный, ЭЭГ покажет изменения биоэлектрической активности. 

В экспериментах со взрослыми исследователи используют различные стимулы, в которых можно проследить три степени долготы: помимо классического sada – saada – saata, это также, например, sagi – saagi – saaki, liga – liiga – liiga и другие. Тxемас применяла три набора стимулов: sada – saada – saata, keda – keeda – keeta и набор sada с искусственно измененными длиной слогов и основным тоном.

"В исследованиях с детьми важно, чтобы все необходимое можно было измерить по возможности быстро. Поэтому мы использовали меньшее количество стимулов", – объясняет докторант такой выбор.

15 минут занимает подготовка – ребенку объясняют задание, надевают специальную шапочку, к которой прикрепляют датчики. Их провода подключают к аппарату, фиксирующему биоэлектрическую активность мозга. Затем в течение получаса дети слушают стимулы и параллельно в беззвучном режиме смотрят мультфильм. 

"Различение акустических особенностей происходит на "довнимательном" уровне, то есть автоматически. Поэтому дети могут одновременно смотреть беззвучный мультик", – объясняет Тхемас.

Следующие два задания – поведенческие, они проводятся на компьютере. В первом ребенку показывают картинки, иллюстрирующие слова со схожей структурой, например, tiiger, kiiver, seelik, – всего 30 стимулов. Слово произносится то с правильной, то с неправильной степенью долготы (например "tiger", "kiver"), и ребенок должен определить, корректное ли слово или нет. Во втором задании нужно нажать на клавишу в случае, если стимул отличается от других слов в ряду, например:  keda-keda-keda-keda-keeda-keeda-keeda-keeda-keda-keda и так далее.

"По сути мы разработали совершенно новую процедуру, подходящую для исследования восприятия языковых стимулов у детей, – говорит Тxемас. – Но использовали те же стимулы, что и в предыдущих подобных работах, так что впоследствии можно будет сравнить наши результаты с результатами эксперимента со взрослыми".

Чем раньше, тем лучше

Родители также заполняли опросник, призванный выявить их эмоциональное благополучие, социально-экономический статус семьи, особенности домашней языковой среды и информацию о том, какую терапию и поддержку получал ребенок.

"Во всем мире изучаются факторы окружающей среды, влияющие на развитие речи, – говорит Тхемас. – Это, например, социально-экономический статус, психическое здоровье родителей, то, сколько ребенку читают и т.д. Однако большинство этих исследований касаются детей с нормальным развитием. В группе детей с нарушениями развития речи таких работ было немного". 

По словам логопеда, изучение детей с нетипичным развитием осложняется тем, что неясно, в какой степени различия обусловлены генетикой, а в какой - факторами окружающей среды. Однако в своем исследовании она хочет рассмотреть различия в домашней языковой среде, социально-экономическом статусе и психическом здоровье родителей детей с DLD и типичным развитием в условиях Эстонии.

Хотя второй этап сбора данных еще не завершен, некоторые предварительные результаты по первой части исследования уже можно сделать. "Видно, что реакция на отличающийся стимул у детей с нарушением меньше, то есть биоэлектрическая активность мозга меньше", – говорит Лийс Тxемас. При этом нельзя сказать, что дети с DLD вообще не различают девиантные стимулы.

"Eсли бы они вообще не различали, они говорили бы с очень большим акцентом. При этом наше ухо может нормализовать услышанное. Когда неправильное произношение долготы не настолько выделяется, мы можем это не заметить. Наш слух как-то подстраивается, чтобы лучше понять этих детей", – объясняет докторант.

Предполагается, что у всех участников наибольшую трудность вызывает различение второй и третьей степеней долготы. При этом детям с DLD, которые получали больше помощи – например, уже с двух лет, скорее всего, различать долготу все же легче, чем тем, с кем начали заниматься только с пяти лет. "Развитие речи тех детей, с которыми начали терапию в ранние годы, сделало большой скачок", – говорит Тхемас. По ее словам, несмотря на то, что это расстройство невозможно вылечить до конца, раннее начало терапии имеет большой значение и определяет, насколько человек будет адаптирован в обществе.

Исследование Тxемас скорее фундаментальное, чем практическое. "С чего-то нужно начинать. Мы пока не знаем даже, как восприятие долготы и вообще произношение формируются у детей – даже обычных. У нас нет данных об этом. Нам нужно начать со сбора информации, как это все происходит, и затем посмотреть, насколько отличается этот процесс у детей с нарушением развития речи. И исходя из этого в дальнейшем можно будет разработать практические методы для помощи таким детям", – говорит докторант.

Лийс Тxемас пишет свою докторскую диссертацию в Институте эстонского и финно-угорского языкознания. Руководители –  Пяртель Липпус, Марика Падрик и Кайри Крегипуу. Исследование проводится при поддержке Эстонского научного агентства.