"Мы растем, слыша и воспроизводя один или несколько языков, и этот опыт не только настраивает наш мозг на восприятие их звучания, но и может повлиять на понимание разных аспектов музыки – например, мелодии и ритма", – говорит Кортни Хилтон, когнитолог из Оклендского  и Йельского университетов и один из ведущих авторов статьи, опубликованной в журнале Current Biology.

Хотя в нетональных языках, таких как английский и русский, высота тона может использоваться для передачи эмоций или обозначения вопроса, она никогда не меняет значения слова. Напротив, тональные языки, такие как мандаринский, используют высоту тона для различения слогов и слов. "Это свойство требует чувствительности к высоте тона как у говорящих, так и у слушающих", – говорит Цзинсюань Лю, носитель мандаринского языка и другой ведущий автор исследования.

Ритм или мелодия?

Команда провела онлайн-эксперимент, чтобы проверить, влияет ли тональный и нетональный родной язык на музыкальные способности людей. Тест прошли почти полмиллиона участников из 203 стран, являющихся носителями 54 различных языков, включая 19 географически разбросанных тональных языков, таких как бирманский, пенджаби и игбо.

Участникам давали три музыкальных задания, которые проверяли их способность воспринимать слегка отличающиеся друг от друга мелодии (это та же мелодия или другая?), особенности ритма (бьет ли барабан в такт песне?) и небольшие различия в высоте тона (попадает ли вокалист в ноты?). В зависимости от того, насколько хорошо они справлялись с заданиями, участникам предлагались все более сложные тесты, в которых различия в мелодии были более тонкими, ритмы били почти в такт, а вокалист пел практически так, как надо.

В целом, исследователи обнаружили, что тип родного языка связан с восприятием мелодии и ритма, но не влияет на способность людей определить, попадает ли кто-то в ноты или нет. "Носители 19 тональных языков в среднем лучше различали мелодии, чем носители нетональных, и при этом они хуже справлялись с заданием, основанном на ритме", – говорит Цзинсюань Лю.

То, что носители тональных языков хуже различают ритм, стало для исследователей неожиданностью. Авторы считают, что это, вероятно, связано с компромиссом внимания к различным видам акустических особенностей. "Потенциально может быть так, что носители тонального языка уделяют меньше внимания ритму и больше – высоте тона, потому что тон важнее для коммуникации", – говорит Хилтон.

Вопрос о том, могут ли носители тонального языка быть более музыкальными, уже изучался ранее, но предыдущие исследования не могли отделить воздействие языка от влияния культуры. "Предыдущие исследования в основном просто сравнивали носителей одного языка с другими, обычно английский с мандаринским или кантонским вариантом китайского, – говорит Цзинсюань Лю. – Однако носители английского и китайского различаются по своему культурному происхождению и, возможно, по тому, как часто и какую музыку они слушали и как обучались. Очень трудно исключить эти культурные факторы, если вы просто сравниваете две группы".

Авторы нового исследования использовали гораздо более широкую выборку и обнаружили, что влияние родного языка на восприятие музыки сохраняется вне зависимости от культуры и происхождения.

"Это действительно поддерживает идею о том, что разница в обработке музыкальной информации у носителей тональных языков обусловлена их языковым опытом, а не культурными особенностями", – говорит Цзинсюань Лю.

По словам авторов исследования, различия наблюдались как между разными тональными, так и нетональными языками, но для изучения этих более мелких закономерностей потребуются дополнительные исследования.

А как же эстонский?

Интересно, что исследование рассматривало эстонский как один из нетональных языков, хотя некоторые лингвисты подагают, что в нем есть и тональный компонент. Речь идет о долготе гласных в эстонском языке – их три (классический пример sada – saada – saata). При различении второй и третьей степени люди, для которых эстонский является родным, в значительной степени полагаются на высоту тона. Если в слове saada тон равномерно падает к концу слога, то в слове saata, oн повышается в середине и понижается в конце, описывая своеобразную дугу.

"Эстонская долгота – это сложная комбинация признаков длительности и высоты тона", – говорит Сики Лю, научный сотрудник института психологии Тартуского университета, изучающая, как носители эстонского языка воспринимают тон китайского. Она заметила, что, судя по представленным авторами статьи иллюстрациям, носители эстонского языка показали хорошие результаты как в различении мелодии, так и ритма, по сравнению с участниками, говорящими на других нетональных языках. Возможно, это связано с наличием тонального компонента в эстонском.

"Этот язык очаровывает меня как носителя китайского языка и лингвиста-экспериментатора, – говорит Сики Лю. – Как показано в статье, при выполнении заданий на определение музыкальных способностей эстонцы  имели преимущество, возможно, обусловленное особенностями их родного языка".

По словам исследователя, ее интересует то, как эстонцы воспринимают высоту тона.

"В одном из моих собственных экспериментов мы попросили носителей эстонского языка определить тон китайского слова в задаче поведенческой дискриминации. Мы показывали участникам двусложные китайские слова jīdì ('основа') и jídì ('полярная область'), где во втором слоге идентичный тон, а в первом разный. Эти два китайских слова означают совершенно разные вещи. Точность эстонских участников была очень высокой (96.6%), что говорит о том, что они способны распознавать информацию о высоте тона в иностранном языке".

Исследователь рассказывает, что в ее эксперимент были включены и неязыковые стимулы – звуки, имитирующие изменение тона в реально существующих китайских и эстонских словах. Участники справились и с этим заданием – точность различения высоты тона составила 94%.

"Эти результаты свидетельствуют о том, что эстонцы при восприятии нелингвистических стимулов опираются на высоту тона в их родной языковой системе – хоть этот признак и является вторичным".

По словам Сики Лю, опубликованная в Current Biology статья подтверждает результаты ее эксперимента. "Все вместе это указывает на то, что носители эстонского языка чувствительны к информации о высоте тона как в языковой, так и в неязыковой сферах".

При этом исследователь отмечает, что компонент высоты тона в эстонском языке все же отличается от того, как этот признак используется в тональных языках, таких как китайский. "В целом, вопрос, можно ли назвать эстонский "частично тональным" – это то, что меня очень интересует, и я буду продолжать работать над этим", – говорит она.

По словам авторов статьи, также требуются дальнейшие исследования для понимания механизмов, лежащих в основе различий между музыкальными способностями носителей тональных и нетональных языков.

"Чтобы понять, как люди воспринимают окружающий мир, нужно разложить большие темы, такие как музыка или язык, на их составляющие, такие как высота тона, ритм или мелодия, – говорит старший автор исследования Элика Бергельсон, профессор психологии и нейробиолог из Университета Дьюка. – Во-вторых, необходимо набрать достаточно большое количество участников, которые различались бы по своему опыту, чтобы можно было сделать уверенные выводы. Эта работа сделала прорыв в обоих этих направлениях".