Детское отделение клиники Тартуского университета, небольшая комната на третьем этаже. Здесь живет робот Пеппер и работает врач-резидент, докторант Алина Рощинская. С февраля 2021 года с роботом познакомились 60 детей, примерно у половины из которых были сложности в общении. Восемь детей окончили полный тренинг из 10 сессий.

"Мы работаем с двумя группами детей: 8–13 лет с неврологическими нарушениями: эпилепсия, травмы головы, тики, и 5–7 лет с проблемами в общении, – поясняет Алина Рощинская. – Выглядит это так, что ребенок приходит, садится, вот как вы сейчас, и робот начинает с ним говорить".

Робот поворачивает голову на меня, двигает плечами и кистями рук.

"На данный момент мы управляем им, но наши инфотехнологи работают над тем, чтобы робот сам понимал речь ребенка и сам отвечал, – говорит Алина. – Присутствие терапевта необходимо еще и потому, что в какие-то моменты надо все-таки объяснить ребенку что-то, показать. Если оставить ребенка один на один с роботом, то для ребенка это все-таки немножко чуждо".

"Робот тоже представляет терапевта, говорит, что у него есть помощник, чтобы ребенок понял, что мы здесь все друзья", – добавляет Аннели Кольк, доцент кафедры детской нейропсихологии в институте клинической медицины Тартуского университета, старший консультант по детской неврологии и руководитель проекта.

Робот поворачивает голову на Аннели. "Смотри не на меня, смотри на гостя", – говорит ему Аннели.  "Молодец, ты большой молодец!" – добавляет она, когда робот поворачивается ко мне.

"Привет! Я Робот Пеппер, – говорит робот по-эстонски. – Мне шесть лет, и я хотел бы с тобой познакомиться".

Робот спрашивает, как меня зовут, просит рассказать, сколько мне лет, когда я родилась и предлагает угадать, когда родился он.

"Это сессия знакомства, – поясняет Алина. – Есть также разные игровые сессии".

Алина показывает на экране, какие сессии можно выбрать. Всего их 10, каждая посвящена определенной теме: вежливость (когда нужно здороваться, прощаться, что нужно говорить, выходя из-за стола), распознавание эмоций (какие бывают эмоции, как их распознать, как поднять настроение). Есть блок про здоровое питание, поведение в общественном месте, школе, больнице. На каждый вопрос предусмотрены две-три реакции робота.

"Поначалу было много таких ситуаций, где мы не могли предвидеть ответ ребенка, – рассказывает Алина. – Но мы их добавляем, и плюс у нас есть стандартные ответы типа "давай поговорим на эту тему в другой раз", "знаешь, я не это имел в виду". И конечно, всегда есть человек, который может вмешаться и объяснить, что робот подумал об этом, а ты об этом, и вернуть на правильную дорогу".

Аннели гладит робота по голове, робот реагирует на прикосновение, выгибая шею, подобно коту.

"Ему нравится, когда его гладят", – смеется Аннели.

Алина включает игровую сессию. Робот предлагает угадать, какое животное он показывает. Артистично изображает собаку, виляющую хвостом, потом белку.

"Если ребенок не может угадать, робот дает подсказку, – говорит Алина. – Поскольку у него на животе iPad, мы можем также проводить разные игры на словарный запас. Например, он показывает футболиста и спрашивает, что нужно для футбола. Есть также картинки".

Робот показывает кадр из диснеевского мультфильма про "Золушку" и говорит: "Я слышал, есть такая сказка, в которой героиня теряет хрустальную туфельку. Расскажи, что за история это была".

Алина комментирует: "Ребенок все-таки должен максимально рассказывать, как, что, почему. Это примерно то, что нас заставляли делать в садике и школе – пересказ текста. Просто если обычно это скучно, то с роботом весело. Робот всегда говорит, что он сам ничего не знает и просит ребенка рассказать ему про сказку или мультик".

По словам исследователей, тренинги поднимают и более серьезные темы. Например, в планах разработать несколько сессий на тему школьной травли, которые можно проводить как с обидчиками, так и с жертвами.

"В школе это одна из основных проблем, поэтому мы не могли ее не затронуть. Часто дети не знают грань между травлей и шуткой. Целью таких сессий будет развитие эмоционально-социального интеллекта детей, чтобы они поняли, что другой ребенок чувствует в этот момент", – говорит Алина Рощинская.

От виртуальной реальности до робота-гуманоида

Аннели Кольк много лет занимается реабилитацией детей с неврологическими нарушениями. Согласно исследованиям, больше половины из них имеют еще и проблемы с общением. Первые проекты были связаны с компьютерными играми, затем стали использовать виртуальную реальность.

В 2020 году нейропсихолог Марианне Саард под руководством Аннели Кольк защитила докторскую диссертацию, в рамках которой проводились тренинги в виртуальной реальности, а также парные тренинги с интерактивной панелью. В парных тренингах исследователи брали детей с похожим диагнозом и проводили разнообразные игры, в ходе которых участники должны были научиться работать в команде, уважать друг друга и решать определенные практические задачи. В виртуальной реальности дети учились находить выход из трудных жизненных ситуаций.

"Например, мяч упал в соседний двор, и ты должен попросить этот мяч у взрослого обратно, – объясняет Алина Рощинская. – Взрослый может развязать конфликт, и ребенок может или уйти от этого конфликта, или попросить помощи. Другой пример, если кто-то сел на место ребенка и не хочет ему уступать, решением будет позвать другого взрослого на помощь".

Хотя программа реабилитации с использованием виртуальной реальности хорошо себя зарекомендовала, ее невозможно было использовать для детей более младшего возраста, 5–7 лет, по очень простой причине: очки виртуальной реальности слишком тяжелые, чтобы надеть их на голову пятилетнего ребенка.

"Нужно было найти что-то интересное, новое, модное, нереальное. Что-то аттрактивное, мотивирующее ребенка, смешное, – вспоминает Аннели Кольк. – И вот как-то раз я увидела в аэропорту робота и подумала: а почему мы не можем такого использовать?"

Так, детскому отделению клиники Тартуского университета удалось раздобыть робота Пеппера от японской фирмы Softbank Robotics. Обычно подобные роботы выполняют функции ассистента, например, могут объяснить дорогу в аэропорту. В Японии и Китае они обучают маленьких детей английскому языку. Роботов-гуманоидов применяют и в медицинских целях: "За границей подобных роботов используют для того, чтобы объяснять, например, детям с диабетом первого типа, как нужно лечиться. Известно, что тогда дети лучше соблюдают правила питания. Так же взрослых с лишним весом роботы могут мотивировать, напоминать о тренировках, контролировать выполнение. В домах престарелых роботы напоминают, что нужно принять лекарство", – рассказывает Алина Рощинская.

По словам Аннели Кольк, роботы уже применялись для реабилитации детей с аутизмом, но до сих пор никто не пробовал заниматься социально-эмоциональным развитием детей с помощью роботов.

"Мы с самого начала предполагали, что дети начнут очень быстро контактировать с роботом, – говорит Алина Рощинская. –  Планшеты и игрушки – это что-то обыденное, а робот сразу привлечет внимание. Мы также предполагали, что у ребенка не будет социальной тревожности, потому что это все-таки не человек, и по росту он примерно как шестилетний ребенок. Он такой милый, у него большие детские глаза".

"Взрослый человек чужой, ребенок зачастую его боится и не хочет идти на контакт. А робот как будто бы немного игрушка", – добавляет Аннели Кольк.

Живой робот, говорящий по-эстонски

Предположение исследователей подтвердилось: дети восприняли робота позитивно. Из 60 детей только один отказался общаться с Пеппером. По словам исследователей, дети приятно удивляются, когда видят большого "настоящего робота", а не настольную игрушку.

"Мы спрашиваем у детей в конце первой встречи, что они думают о роботе. И 75% отвечают, что он живой. Один ребенок сказал: "Нет, он не живой. Но когда он в розетке, тогда он живой", – рассказывает Алина Рощинская. – Это детская интерпретация, антропоморфизм, они переносят человеческие качества на неживое существо, что в принципе нам на руку, потому что они воспринимают его как партнера, друга. Мы даже подумали, что можно в процедурную, где кровь берут, его поставить, пусть улыбается и машет".  

На первом и последнем занятии полного тренинга ребенка обследует нейропсихолог и логопед. Специалисты проверяют, насколько развитие ребенка соответствует его возрасту, тестируют словарный запас. Спустя десять занятий, каждое из которых длится 30–45 минут, исследователи оценивают прогресс. Каждая сессия записывается на видео, которое затем внимательно отсматривается и протоколируется: важно, как ребенок реагирует на робота, в том числе, невербально.

"Пока рано говорить о каких-то колоссальных результатах, но мы видим, что словарный запас увеличивается на самом деле. Родители тоже дают нам обратную связь. Один родитель сказал, что его ребенок стал более разговорчив в садике, о чем ему сообщили воспитатели", – говорит Алина.

В планах исследователей отследить прогресс через год после прохождения тренинга. Однако сейчас главная задача – набрать детей в тренинг. К участию приглашаются эстоноязычные дети от 5 до 7 лет с проблемами в общении или дети постарше с неврологическими нарушениями.

"Проблемы общения могут быть разными: и нарушения в поведении, и проблемы в понимании абстрактных ситуаций или иронии, или очень скудная речь, без связности. Отдельно эти проблемы не диагностируются: их может заметить психолог, невролог, логопед или сам родитель", – объясняет Алина.

На вопрос, планируется ли сделать робота русскоязычным, Алина отвечает: как только получится довести технологию до совершенства и доказать ее эффективность, робота можно запрограммировать говорить на любом языке.

"На данный момент нам бы справиться с эстоноязычным, - улыбается Алина. –  Наша цель сейчас полностью его автоматизировать, а это пока и с эстонским очень сложно. Нам хотелось сделать эстоноговорящего робота, потому что никто кроме нас этого не сделает, никто не приедет из Англии и не скажет, а не хотите ли вы эстонского робота себе взять?"

Сложности и перспективы

Стоимость робота Пеппера 15 000 евро, если использовать его в учебных целях, что по словам участников проекта, не так дорого, учитывая, что это инвестиция в будущее человека. Дороже стоит разработка программы. В исследовательской группе работают сотрудники и студенты института информатики, специалисты по робототехнике, а также лингвотехнолог.

"Для того, чтобы робот смог общаться с ребенком без нашей помощи, необходимо запустить программу автоматического распознавания речи, – говорит Алина Рощинская. – Мало того, что эти программы несовершенны, так еще и детская речь очень сложная. Траснскрибация обычно основана на предугадывании, механизм распознает какие-то слова и по ним предполагает, что это может быть. Ребенок может говорить в одном предложении о дереве и в следующем о машине – совершенно несвязная речь. Это та сложность, с которой мы столкнулись и стараемся ее преодолеть".

Среди других "точек роста" – совершенствование речи самого робота. Исследователи смотрят, какие слова робота побуждают ребенка говорить, а какие нет. По словам Алины, если с начала робот говорил длинными предложениями, что должно было, по задумке, обучать детей выражаться более пространно, то очень скоро стало понятно, что речь робота должен быть как можно короче и понятнее. При этом реакцию ребенка порождают не только прямые вопросы.

"Мы, взрослые, любим много спрашивать, вместо того чтобы рассказывать сами. Иногда достаточно поделиться чем-то своим и подождать реакции ребенка", – говорит Алина.

Несмотря на эффективность новой технологии, по мнению Алины, заменить человека в общении роботы не смогут.

"Ничто не заменит материнскую любовь, никто не заменит учителя. Я не думаю, что мы когда-нибудь дойдем до того, что робот будет сам думать. Мы говорим об искусственном интеллекте, но все-таки он никогда не дойдет до такого уровня. Я думаю, это будет просто очень хорошее оборудование, которое нужно использовать в правильном направлении".