Игре трудно дать определение, но такие теоретики, как французский философ Роже Каллуа, все же пытались это сделать. Каллуа считал игрой, например, раскачивание на качелях или запуск воздушного змея. "Такого рода деятельность вроде и игра, а вроде и нет, — говорит Мадис Кац, недавно защитившийся магистр этнологии Тартуского университета. — Меня всегда интересовало, где проходит граница между игрой и не-игрой".

В своем магистерском проекте Кац рассматривал тему игры и игровых элементов, используя язык кино. Через объектив камеры он наблюдал за деятельностью десятилетней Саары и ее друзей в будние дни после школы в течение в общей сложности 25 часов. "Первоначальный план состоял в том, чтобы провести наблюдение за самостоятельной игрой детей с помощью визуальных этнографических средств, то есть посредством создания фильма", — рассказывает магистр. К своему удивлению, Кац обнаружил, что Саара и ее друзья не играли ни в какие традиционные игры, но при этом во всей их деятельности был элемент игры.

"Сделаем так, что…"

"Мое предположение, что дети в какой-то момент начнут играть в определенную игру, было сделано с позиции взрослого", — признается Мадис Кац. Он ожидал услышать, как дети будут говорить что-то вроде "Давай поиграем в прятки!" и что эта игра будет иметь определенные начало и конец. Но ничего подобного ни разу не происходило. Правда, дети иногда играли в прятки, но, по словам Каца, разве что с исследователем, прячущимся за камерой, а не друг с другом.

"Чем больше я отсматривал свой материал и анализировал его, тем больше элементов игры я замечал", — вспоминает Кац. Дети как будто  выполняли свои повседневные задачи, но в их деятельности всегда можно было увидеть другой, игровой уровень.

"Например, в фильме есть момент, когда Саара выполняет школьные задания, сидит за столом и вдруг, даже глазом не моргнув, кладет себе на голову книгу, — рассказывает Кац. — Не ту книгу, которую сейчас читает, а другую. И продолжает спокойно читать, с книгой на голове, стуча пальцами по ее краю. В следующий момент она снимает книгу с головы и снова откладывает ее в сторону. Это была игра?"

Поскольку, по определению Каллуа, игра – это деятельность, которая не является обязательной и не приносит какой-то пользы, эпизод с книгой, по мнению Каца, несомненно, был игровым. "Я научился замечать такие вещи в процессе, и их было на удивление много", — говорит Кац. Он также отметил, как свободно дети относились к правилам игры, что постоянно поддерживало игровую природу их деятельности.

"Один ребенок мог сказать другому: "Давай сделаем так, что каштаны – это лава", но другой ребенок мог не поддержать игру. Тут же появлялось другое "сделаем так, что". Иногда дети могут принять предложение и с воодушевлением начать играть, но вскоре появляется новый вариант "сделаем", и дети переключаются на него",  – рассказывает Кац.

"Не обязательно должны быть правила, регулирующие, когда эти каштаны лава, а когда уже нет",  – говорит Кац. По словам исследователя, главная цель игры – поддержание веселья, и все, что способствует этой цели, берется в оборот.

По мнению Каца, именно здесь проявляется сила аудиовизуальных инструментов исследования. "Очень сложно описать словами и разграничить бытовую и игровую деятельность детей, но в фильме это возможно", — рассуждает магистр. По его словам, в фильме легко увидеть, как снова и снова возникают и исчезают все новые схемы игры до тех пор, пока дети сами не устанут. 

Дайте детям быть детьми

Мадис Кац считает, что родителям стоит давать детям больше возможностей просто быть детьми. По его словам, взрослые часто беспокоятся о том, умеют ли дети распоряжаться своим временем разумно, и стремятся тщательно контролировать их  времяпрепровождение. "Всевозможные тренировки, кружки по интересам и внеклассные обязанности по-прежнему занимают очень большую часть времени детей во второй половине дня", — отмечает он.

По мнению Каца, у детей должно быть свободное время, которое они могли бы сами чем-то заполнить. "Дети действительно могут с этим справиться. Легкая скука — нормальная часть жизни ребенка", — уверяет магистр.

По словам Каца, во время создания фильма он заметил, что у взрослых всегда есть определенная роль, когда они находятся рядом с детьми. "Мы либо родители, либо друзья семьи, либо дяди, тети, кто угодно — у нас всегда есть какая-то определенная роль", — говорит он. Сам исследователь старался отказаться от роли во время съемок фильма и дать возможность детям быть такими, какие они есть. Поэтому у него возник вопрос, сколько времени взрослые в принципе могут просто наблюдать за детьми со стороны, не вмешиваясь.

Он заметил у взрослых два основных состояния. "Мы либо радуемся, что детей сейчас нет и наслаждаемся тем, что можем отдохнуть от них, либо  выступаем в роли ответственных взрослых, которые учат, советуют и направляют", — объясняет он. 

Взрослые также не всегда должны вмешиваться, если между детьми возникают проблемы или недопонимание. "На самом деле детская культура, по-видимому, имеет свои собственные механизмы преодоления этих кризисов", — говорит Кац. По его словам, во время съемок фильма он был свидетелем того, как дети сами решали проблемы друг с другом.

Это, конечно, не означает, что детям нужно позволять, например, падать с дерева и травмироваться. "При этом если кто-то с вершины дерева кричит страшным голосом "помогите, я не могу слезть", то нужно понимать, что требуемая "помощь" бывает разной. Одна "помощь" — это действительно помощь, а с другой стороны, это может быть частью игры", — объясняет Кац.  Магистр повторяет рекомендацию взрослым наблюдать за детской культурой. "Нам очень трудно войти в этот мир, но мы можем посмотреть на него со стороны, и при желании научиться его понимать", — говорит он.

Мадис Кац защитил свой магистерский проект "Фильм "Как там они?" Визуально-этнографический взгляд на свободное время детей" по специальности этнология в Тартуском университете.