Современная жизнь быстро расширяет палитру слов, описывающих цвета

Поскольку возможности производства новых цветов и потребности потребителей увеличиваются, в языки мира добавляется все больше названий для разных оттенков. При этом новые слова еще не вызывают у людей таких однозначных ассоциаций, как связь между зеленым цветом и травой, — рассказала доцент кафедры лингвистики и перевода Таллиннского университета Мари Уускюла.
В наши дни у человека должен быть фаворит в каждой категории. В детстве мы просили друзей назвать любимый цвет. А у вас какой?
Мой любимый цвет — светло-желтый, очень специфический его оттенок. Я на самом деле являюсь исключением, потому что обычно в перечень любимых цветов людей не входят желтый, коричневый и фиолетовый.
Исследования цветовых предпочтений в Эстонии особо не проводились, хотя мы немного изучали любимые цвета. Судя по иностранному материалу, это большая редкость, когда любимым цветом является желтый. Обычно это синий и зеленый. Многим также нравится красный цвет.
И так во всех культурах?
Да. Эстонцам еще нравится черный цвет.
Каждый сезон анонсируются новые модные оттенки. Есть сотни книг на тему цветовой гаммы стильного дома. Как мы оказались в таком цветном безумии?
Это очередная любопытная побочная тема, которая слегка отдает эзотерикой. Любимые цвета хотя бы научно доказаны. В то же время все представления о том, как на нас влияет тот или иной цвет… Все-таки это сильно зависит от нас самих.
Откуда это безумие? Цвет – это такая тема, которая завораживает всех. Прессе это тоже нравится: если проходит конференция на тему цвета, о ней обычно говорят. Это привлекает всеобщее внимание, потому что мы живем в цветном мире, а не в черно-белом.
Как вы относитесь ко всевозможным онлайн-тестам и связям типа: "скажи мне, какой твой любимый цвет, и я скажу, какой у тебя характер"? Насколько это имеет отношение к науке?
Это уже немного на грани лженауки. Чтобы делать выводы о свойствах личности, нужно все-таки собрать побольше информации.
Да, были эксперименты, сочетающие теории личности и любимые цвета. Иногда даже клинические психологи делают что-то подобное. Путь эта тема и является предметом изучения, но мы в Эстонии занимались ею очень мало или вовсе не занимались.

Мальчикам и девочкам покупают разноцветные игрушки, на похороны до сих пор надевают черное, а когда исторический дом или дверь окрашивают в розовый, это вызывает споры об уместности. В какой степени наш цветовой вкус и цветовое поведение - продукт воспитания?
В значительной степени это, конечно, приобретенный навык.
Книга "Тайная жизнь цвета" историка цвета Кассии Сен-Клер, коллеги известного Мишеля Пастуро, была переведена на эстонский язык (и на русский тоже — прим.ред.). Автор рассказывает о том, что светло-голубой раньше был цветом Мадонны. В некоторых культурах до сих пор говорят о "голубой Мадонне", а цвет мальчиков был розовым, потому что, как говорят, у мужчин более розовое будущее.
Позже это изменилось: для девочек стали использовать розовый цвет, а для мальчиков голубой и синий. Например, ученые из Университета Лозанны недавно провели исследование, в ходе которого выяснилось, что универсальным цветом, подходящим всем, является красный, а не розовый или голубой. Розовый и синий — это стереотипы, и мы живем в очень стереотипном мире.
Да, цвета, несомненно, служат стереотипам. Зеленый — естественный, серый — скучный, а красный — мощный. Но что было раньше? Цветовые стереотипы выросли из самой жизни или десятилетия медийной обработки научили нас думать о цветах определенным образом?
Безусловно, глобальная культура очень влияет на наши ассоциации. Конечно, есть люди, у которых есть какие-то очень личные, индивидуальные отношения с цветом. Однако для большинства цвета связаны с очень конкретными вещами, известными в каждой культуре.
Например, зеленый цвет и природа. Ведь у нас само слово зеленый от слова "зелень". И когда я спрашиваю людей: "Что у вас ассоциируется со словом зеленый?", первое слово, которое приходит на ум, это трава.
Так что да, это все-таки культурные связи. Мы говорим о вещах так, как привыкли говорить о них. Сами вещи — часть культуры. Это настолько укрепилось, что если спросить слепого, с чем он ассоциирует зеленый цвет, человек, никогда не видевший его, скажет, что это лес, трава, газон и природа. У него точно такие же ассоциации со словами.
Однако у слепого человека может не возникнуть никаких эмоций. Если у нас желтый цвет связан, например, с радостью, то у слепых мы не обнаружили никаких ассоциаций с эмоциями или эмоциональными словами.

В языках обычно есть слова для темного и светлого, часто есть слово для красного цвета. Диктует ли язык умение различать цвета и есть ли народы, которые знают больше цветов? Почему, например, в русском языке "голубой" заслуживает отдельного слова? (в отличие от эстонского helesinine, светло-синего — прим.ред.)
Русское слово "голубой" на самом деле намного сложнее, поскольку оно, возможно, даже более древнее, чем "синий".
Вопрос в том, как мы классифицируем мир. Являются ли у нас стол и стул двумя разными предметами мебели или они принадлежат к одной категории? Например, в эстонском языке синий и зеленый — разные цвета. Однако на экваторе много таких языков, где они подпадают под одну категорию и обозначаются одним словом.
Если у нас есть привычка использовать разные слова, то мы будем это делать. На самом деле использование чего угодно объясняется именно привычкой и необходимостью.
Например, в некоторых диалектах итальянского, включая тосканский, который я изучала, есть необходимость в трех разных "синих". Там они используются по привычке. Поскольку это умение тосканцы передают из поколения в поколение, они обнаружили, что синий цвет делится на три разные категории. Для тосканцев эти синие цвета так же отличаются, как для нас синий и зеленый или красный и оранжевый.
Если бы эстонец увидел три синих, может быть, он и не заметил бы разницы?
Он скажет, что это синий. В этом смысле эстонец может сказать, что видит светло-синий или темно-синий, но это не категории. Между ними нет той же границы категории, которая есть между синим и зеленым.
Мир меняется, как и образ жизни людей. У эскимосов была тысяча слов для обозначения снега, но если теперь они живут в контейнерных домах и в этих словах нет нужды… "Цветовой" словарный запас в языках мира скорее увеличивается или уменьшается?
Если верить теории Брента Берлина и Пола Кея, то количество слов, обозначающих цвета, увеличивается во всех языках. Сама теория относительно скучна, потому что она ищет языковые универсалии во всех языках, но если мы вникнем в тонкости, то увидим расширение "цветового" словарного запаса.
У нас появляется все больше и больше возможностей для промышленного производства красок новых оттенков, а потому и количество слов увеличивается. Мы можем и хотим передавать все более и более тонкие нюансы, и опять же это продиктовано необходимостью.
Так в наш язык приходят такие слова, как бежевый, который в старину мог быть светло-коричневым. Также, например, всевозможные розовые, фиолетовые и их дифференциация. Ведь у нас не только фиолетовый, но и отдельно лиловый, пурпурный и так далее.
Например, опять же в русском языке стали обозначаться области, для которых раньше не было отдельного слова: например, диапазон между зеленым и желтым. По-русски это салатовый. Это довольно интересно, потому что это не совсем то же самое, что светло-зеленый.
Конечно, индоевропейские и финно-угорские языки имеют совершенно разные способы образования слов уже с точки зрения их грамматики. Например, в романских и славянских языках можно многое сказать в корне слова, а в финно-угорских для создания бесконечного количества новых слов используют всевозможные модификаторы, например, "светло-" и "темно-".
Перейдем конкретно к эстонскому языку. По сравнению, например, с языком хануноо, где для всех цветов есть четыре слова, наш "цветовой словарь" кажется довольно широким. Насколько мы богаты по сравнению со средним мировым показателем?
О, в эстонском языке много названий цветов. Наш вообще очень богат. Я думаю, нам очень повезло, потому что наш язык в добром здравии, но мы обязательно должны сохранять и обогащать его.
Исследуя эстонский язык, я обнаружила, что мы испытали много глобальных влияний, но это, в свою очередь, обогащает наш язык. Кроме того, у нас самих есть много способов говорить о цветах. Точно так же у нас есть много способов говорить о чем угодно, потому что у нас очень продуктивное образование сложных слов (такой тип словообразования, при котором новые слова образуются путем слияния (сложения) двух корней или основ - прим. ред.) Так что эстонский язык довольно богат.

Названия цветов в эстонском языке заимствованные или мы их сами изобрели?
Розовый и фиолетовый — roosa ja lilla — мы позаимствовали у немцев, когда торговцы стали привозить окрашенную пряжу. Трудно сказать, откуда к нам попал "оранжевый" (oranž): вероятно, это какое-то общемировое заимствование. В то же время послушайте, как это слово произносят эстонцы: у него своя особенность.
Конечно, у нас также есть старые слова, такие как красный — punane. Здесь стоит спросить, что такое "puna". Говорят, что слово "puna" этимологически использовалось для обозначения волос, то есть это цвет шерсти животных. Ведь у нас есть слово punakas — "рыжий", которое, возможно, произошло от "puna". Во многих языках первым возник именно красный цвет.
Как цвета и чувства соотносятся друг с другом? Можно ли провести связь, например, что красный — гнев, а синий — покой?
Красный — это цвет гнева, только если спросить точнее: "С чем у вас ассоциируется красный цвет?". Тогда действительно выбирают и любовь, и ненависть. Однако если мы спросим "назовите, пожалуйста, три слова, которые у вас ассоциируются с красным цветом", то это, скорее всего будут, любовь, кровь и, например, роза.
Вы также сравнили наше восприятие цвета с восприятием представителей других культур. Насколько отличается чувство цвета эстонца от, например, турка или шведа?
Следует учитывать, является ли слово или выражение глобальным заимствованием. Например, фразы типа "желтая пресса", "kollane ajakirjandus", "yellow press" очень распространены во всех языках.
Однако интересно посмотреть на старые выражения, особенно, например, что происходит с черным и белым. У нас есть черное и белое, что на самом деле является светом и тенью, или светом и отсутствием света, и у нас также есть бесконечные выражения с черным и белым.
Если мы сравним идиомы в эстонском, турецком и шведском языках, то получим похожие результаты. Во всех языках большинство идиом образуются с помощью черного и белого, например, выражение, "черным по белому написано".
Если в свете всех этих знаний рекламная индустрия хочет привлечь внимание эстонцев, то какого цвета должна быть реклама?
То, какой цвет использовать для привлечения внимания, изучалось много. Обычно это базовые или очень яркие цвета. Они бросаются в глаза: чистый желтый и красный, чистый оранжевый и зеленый.
За этим стоит целая наука. Конечно, в ходе эксперимента можно также узнать, куда, например, смотрит человек, увидев рекламу. В этом отношении маркетологи много работают с психологами.
Помимо рекламы и индустрии моды, наше цветовосприятие используется также в пищевой промышленности. Клубничный йогурт должен быть розовым, а мятные леденцы — зелеными. Неужели наши вкусовые ощущения так сильно зависят от цвета?
Скорее всего да. Опять же, здесь в игру вступает привычка. У нас также есть выражение "есть глазами". На самом деле вы едите всеми своими чувствами, и цвет — это только одно из них.
Историк цвета Мишель Пастуро описал свой неприятный опыт, когда ему предлагали однотонную еду — либо полностью белую, либо только зеленую. На столе должно быть определенное разнообразие.
Даже маленькие дети хорошо различают красный и желтый. Ведь это еще нашим предкам помогало распознавать спелые плоды?
Именно так. В ходе эволюции нам приходилось отличать, например, красный цвет от зеленого или ярко окрашенный плод от сырого. Красный также служил предупредительным знаком. Как правило, в джунглях нельзя трогать красную штуку, потому что она ядовита. Например, ядовитые лягушки яркие, чтобы другие животные знали, что их нельзя есть.
Цвет может влиять на ощущения человека, и это используется в интерьере. Например, стены в больницах окрашивают в натуральные цвета. А в некоторых школах кабинеты сиреневые, потому что это улучшает концентрацию внимания. Насколько это действительно влияет на поведение людей?
И влияет, и не влияет. Это сложный вопрос. Для этого нам следует изучить, как конкретная сиреневая стена воздействует на человека.
Какая-то связь все же есть. Например, мы стремимся к природным цветам. Халат хирурга раньше был белым, а теперь зеленый — и это как будто должно придавать человеку уверенности.
Редактор: Юлия Тислер